Ирри девять лет, и она прячется за чужими спинами в толпе, скрывая слезы, которые всё равно упрямо катятся по щекам. каждый шаг - в неизвестность, с каждым вздохом камень на душе тяжелеет. Ирри только что узрела величие смерти, заглянула в её бездонные глаза и нашла там отражение себя и яркие всполохи первобытного ужаса. смерть укрыла ее своими объятиями нежно, пытаясь украсть с собой, она звала маленькую девочку навстречу к новым приключениям и новой жизни, но ей удалось сбежать, и она будет жалеть о своей трусости, не понимая, глупая, что спаслась. на глазах Ирри только что были убиты её родители, практически ни за что растерзаны шпионами ледяной нации как доказательство превосходства над разведкой равнин. она смотрит в лица сочувствующих взрослых и не находит единственной опоры, проваливаясь под землю. вспоминает, что не услышит больше жизнерадостного искристого смеха матери, не будет кружиться в руках отца, подававшего ей всегда пример, не прокричит им о том, как одолела в уличной драке соседских мальчишек, разбила колено или примеряла новый наряд, и ей больше не с кем делиться своими переживаниями, да и незачем, она решила для себя, что привязываться к людям - чересчур больно. слишком скоропалительное решение для юного дитя, но Ирри закрылась от всех невзгод по-своему, как умела, она создала свою собственную защиту, кокон безразличия, замолчав от перенесенного шока. годы тишины. самопознания и молчания. она слышит всё, воспринимает каждый шорох, потому как научилась слушать себя и узнавать яркость чужих эмоций, разменной монетой отдав свой голос на остроту жизни. Ирри упрямая. ежели уж она решила что-то, то ее не разубедить. и чистая душой девочка закостенела в своем желании отомстить. чтя мнимых богов своих, она мечтает еще доказать виновным, что их головы будут покоиться на плахах под всеобщим обозрением, кровь за кровь, она найдет тех, кто предал её одиночеству, холя и лелея, по кускам взращивая свою злобу и выливая ее в тренировки, Ирри учится не только бороться за свою и чужие жизни, она учится самому существованию, познавая его смысл. ненависть открывает рассветами новые дни для Ирри, она со злым шипением срывается с ее губ при мыслях о ледяном народе, а ночные кошмары становятся наваждением, потому что в них она до сих пор несмышленая девчушка, беспомощная и испуганная, настоящая, и ночь за ночью она не может спасти своих любимых, Ирри всё больше боится сна как такового и укрепляется в своей агрессии. землянка яростно борется, управляясь клинком ловко и видя в лицах соперников чужие отсветы, она жаждет быть первой только ради одного, но это дает свои плоды.
спустя какое-то время в ней видит перспективного воина лидер людей равнин, после пристальных наблюдений, он направляет Ирри обучаться воинскому искусству в Полис, как и полагается по традициям, чтобы стать должной заменой на месте командующего. это не только безумно льстит ей, но и придает новый смысл всему грядущему на пути.
пустота на сердце заполняется идолами. эта истина проста, но на десницах прописана. просторы Полиса – неизведанность, где каждый незнакомец – герой, где каждый поворот таит приключение, именно так со своей природной тягой к ним воспринимала происходящее Ирри, ей привычна стала жизнь там. познавательные беседы сменялись активными боями, природные красоты перемежались с руинами, она впитывала в себя этот небольшой и чужой городок, а Полис поглощал её, как нового обитателя своего пташку захватывая. все привыкли к всегда молчащей девчушке, она была исполнительна, к тому же, во всех детях закаляли послушание на уровне дрессуры. Ирри, строго корящей себя за свои промахи, не жалевшей себя ни в чем, стремительными взмахами клинка пробивающей себе дорогу, ничего не давалось просто, наверное, в силу неусидчивости, приходилось иногда подавлять вспышки собственной вспыльчивости, как и бороться с демонами липкого страха, она, прежде всего, человек, а их учили быть воинами в первую очередь. воинами, готовыми не только сложить свои жизни за лидера, но и стать таковыми в будущем, если командир погибнет первым. воспитывая в себе сталь духа, Ирри и другие ученики не забывали и о развлечениях. к примеру, за благую душу она сбегала вместе со всеми купаться к реке, а порой и сама была главным инициатором всех интригующих вылазок, которые зачастую сменялись приемами и встречами, где надо было показать всю официальность и дипломатию, которыми ты только владел. Бьорн же стал для неё главным наставником, заменив всех и вся. это был тот человек, к которому она прислушивалась и безоговорочно доверяла, позволяя себе и смеяться, и плакать, показывая слабости, потому, что именно он так учил, потому, что ярл стал потерянной семьей, прочно укрепляясь в её глазах как единственный идеал во всём, несмотря на то, что она не всегда была согласна с ним и не стеснялась высказывать своё мнение открыто, гнев ярла был для неё привычен, в конце концов, Ирри знала, что лучше не смолчать, и к тебе, рано или поздно, прислушаются. время шло, и, когда обучение было окончено, она заняла рядом с ярлом надлежащее место, не выказывая особо доверия даже самой приближенной его охране. <i>наши судьбы сплетены, Бьорн.</i> она клялась ему в верности, готовая ежечасно делать это, доказывая то, что в доказательстве и не нуждалось вовсе, ярл знал, что рядом с ним та, которая, даже если он того и не захочет, будет готова кинуться зверем диким на встречно летящий меч за него, готовая разорвать на части каждого, кто посмеет противостоять ему. однажды она уже доказала это, и не раз сделает ещё, не задумываясь. однако, именно тогда к ней вернулся голос, всё вышло словно бы само собой. она помнит только о назначенном совете, помнит сон задремавшего в кресле правителя, даже в таком состоянии казавшегося живым олицетворением своего имени; себя, надежно затаившуюся под сенью тьмы и тени, помнит крадущегося с оружием чужого в этом зале, и крик о том, что он не посмеет, сам срывается с ее губ, как должное, миг, и враг повержен, методично избиваемый налетевшей на него фуррией Ирри. её ладони видели кровь, она знает, какова та на вкус и запах, она убивала и не считает, что это то, чем стоило бы гордиться, но такова людская природа, иначе не выжить. в их владениях нет укромного места как, например, у лесных племен, им негде укрыться и спрятаться в случае атаки, поэтому приходится приспосабливаться, учиться идти на хитрости и делать ловушки, скрывающиеся за мирными с виду жилищами, и Ирри скалится вместе со всеми, огрызаясь на мир ненавязчиво, пряча порой добрую улыбку и негодование жестокостями мира за показным и наигранным. всё равно битву с самой собой она уже проиграла, позабыв данное себе обещание - не любить.
Ирри смотрит на ехидно смеющийся мир сквозь кончики пальцев, глотает обиды на него и пытается изо всех сил устроить свою жизнь так, чтобы она не рассыпалась при любом дуновении ветра словно карточный домик, чтобы это была не мнимая видимость, а действительно то, ради чего стоит жить. девушка нейтрально относится к упавшим с небес чужеземцам, они не касаются её и интересуют лишь как новые шахматные фигуры на доске, со своим бытом и привычками, это скорее любопытство, чем неприязнь, она не считает, что у них есть реальные причины их ненавидеть, по крайней мере до тех пор, пока скайкру не покушаются на спокойствие и судьбы её соплеменников. с образованием же коалиции под командованием Лексы Ирри сыплет ругательства и ликует не только в душе, но и внешне, показывая всем, насколько она поддерживает эту идею и что считает о том, чего действительно достойны люди ледяной нации. лишь бы её рвение не погубило никого. вдох. выдох. Ирри ждёт новый день уже без страха, смело встречая его, потому что каждый день приравнивается к чему-то великому в её сознании.

ost. zella day - shadow preachers
моя жизнь – вечная погоня: кровавые потоки на ладонях и свист ветра в ушах. изгнание стало моим демоном. а единственной мыслью, не мечтой даже, я разучился давно мечтать, было "вернуться домой", навязчивым зверьем билось в грудной клетке и заставляло самого выть по ночам. никогда бы и помыслить не мог, что ради этой возможности придется заключить союз с Лексой. что же, признаюсь, она умела находить компромиссы, каким бы не было это качество пагубным для воина, для правительницы всей коалиции оно могло сыграть на руку, если бы не её привязанности, если бы не шальная пуля.  а я снова выжил, как и всегда, во многом благодаря ей, ничто не мешало хеде, пришедшей к нам из леса, метнуть копье не в мою мать, давно позабывшую о своей природной функции, а в меня, но она грамотно выбрала именно этот путь, сделав меня ненавистным должником ей, ледяная нация с презрением встретит своего короля, стоящего в луже собственной крови, короля-отшельника, короля, который поднимет их с колен вечного гнета и покажет, что жить можно не только в вечном страхе и наказаниях, как привык мой народ. пусть и жестко, но иначе не умею ни я, ни весь ледяной народ. наши сердца выточены изо льда. тем, кто вырос среди бескрайних льдов, впору и самим заледенеть. мы готовы ко всему, с детства приучаемые к тому, что задержавшись в снежных равнинах на минуту, можно сгинуть и не возвратиться вовсе. сражайся или умри. даже, если это бой с самой смертью, самый неравный из всех существующих. я привык быть таким, даже пригревая рядом с собой редких путников, хотя чаще отстраняя от себя людей, нельзя ни к кому привязываться, это сгубило уже ни одного доблестного воина, и не доблестного тоже. мрак моей души не должен прикасаться ни к кому. боюсь, рано или поздно, если судьба так и будет подкидывать нам случайно-неслучайные встречи, он поглотит и ванхеду, достойную лишь света. похоже, такова моя карма, что я всегда буду следовать за ней по пятам, надеясь опередить, но всегда встречая её уже на шаг впереди. она столь жаждет укутываться в свои грехи, упиваясь ими, сравнивая наши с ней жизни, прикрываясь изгнанием и душами убитых. странная для обоих привязанность, когда никто никому ничего не обязан, но всегда оказывается в долгу. что же, ты снова загнала себя в капкан? я с легкостью сломаю шею и этому землянину, который решил добраться до несчастной коробочки с душой первоправительницы, она достанется мне и моим людям. тихо ты, только что снова спас тебе жизнь, не показывай клыки, не выстрелишь из своей игрушки, сама же знаешь, я тебе еще пригожусь, и уж твой ручной мальчишка, за которого ты столь печешься, точно не остановит меня даже с вашим оружием в руках. ты знаешь, как никто другой, что мне ничего не стоит сбежать, но этот союз интересен, и я лучше впитаю в себя всю информацию, чем выдам вам что-либо, хотя ты итак уже всё знаешь, вижу ведь. и снова договор. скрепленный если не последом, то риском без границ уж точно. поиграем в пленников, как же.
и теперь мы идем с ней, рука об руку, как самые таинственные заговорщики, против самой ужасающей власти, шагаем в адово пекло, не боясь сгореть. цепями гремят оковы, связывающие нас если не вместе, то по одну сторону баррикад, она выпуталась уже, виду не подает, узел был слишком слаб, так нужно, так в случае чего она сможет сбежать, сбежать так быстро, как только может загнанная в угол лань, я оставил ей эту возможность, ведь сам не пойду на отступную, король азгеды не для того родился таковым, чтобы бежать без оглядки от врага. и солнцеликая девочка становится мрачнее на глазах, когда её же люди, мои люди, все они – окружают нас со всех сторон, замыкая в круг. не бойся, но она и не будет бояться на их глазах, лучше сдохнуть, сам такой, в этом мы похожи. нет, уверен, ванхеда бы задрожала от страха и неизвестности, если бы могла, но она в ответе за других, и не может позволить себе такой роскоши, смотрит в бездонные глазницы смерти отважно, не отступая ни на шаг, но знаю, могла бы - за моей спиной спряталась, и я бы оставил ей эту возможность, сражаясь за нашу правду до последнего.  - я привел вам подарок, хочу отдать небесную девчонку прямо в руки Онтари, отведите нас к ней. подавитесь, безмозглые ублюдки. они хитрят, и козыри не в наших руках. сгребаю ванхеду в охапку, для пущей убедительности зажимая её горло в стальных тисках заточенного клинка. очень правдиво вырывается, больше опасаясь их, чем меня. из неё вышла бы слишком живая кукла. вы что же не видите, мне ничего не стоит её убить, действуйте. и они действуют, им не нужен никто из нас. не живым. я сражаюсь до последнего вдоха, это моя доля. а ты беги, ванхеда, спасайся. похоже, я слишком часто и долго спасал именно тебя, когда надо было заботиться о собственной шкуре. иди, заверши наше дело, спаси планету и своих людей, коли ты считаешь, что они того стоят. чуть ниже сердца всё разрывается от боли, я пошатываюсь, заваливаясь от силы удара на спину, это конец, боль поглощает всё, включая её испуганный взгляд в толпе. окружена. не скрыться. отпусти меня, ну же. полной грудью уже сложно дышать, и я знаю, что с такими ранами не выживают. хрипы, в попытках еще схватиться за жизнь или, по крайней мере, унести с собой хоть кого-то из этих подонков, твердящих без умолку про свой город света. веки тяжелеют. прощай, командующая смертью, надеюсь, в твоем королевстве мы встретимся вновь.

как правят островные короли
по праву первородной чёрной крови,
так мы друг друга жадно стерегли,
недвижно становясь у изголовья.

как льют свинец в разинутые рты,
безжалостно, до капли, до исхода,
так пили мы с тобой до темноты
друг друга, не пытаясь на свободу

ИМЯ ВТОРОЕ ИМЯ И ФАМИЛИЯ ПЕРСОНАЖА [eng]
• • • • • • • • • • • • • • •
цитата и\или музыкальное сопровождение

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ ПЕРСОНАЖА
• • • • • • • • • • • • • • •
Биография персонажа тезисами, не менее 10 штук.
● ...
● ...
● ...

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
• • • • • • • • • • • • • • •
Любая информация, которая не вошла ни в один из предыдущих пунктов шаблона анкеты.

ПРОБНЫЙ ПОСТ
• • • • • • • • • • • • • • •

криминалисты /с 26 лет/
ей бы нравились дети
воришка - былое прошлое
музыкант в баре /гитара, певица/

отправилась бы в автостоп, ограбили, сбили, и она решила остаться в понравившемся кливленде
она бы искала какого-нибудь человека, неосознанно искала бы его фотографии на доске пропавших_неопознанных оО где ты сейчас

разбитые мечты

уменьшительные - Fannie, Fanny (Фанни), Frankie (Фрэнки), Cissy, Sissie, Sissy (Сисси), Frannie, Franny (Фрэнни), Fran (Фрэн)

taylor kitsch

мне бы крылья, чтобы укрыть тебя. мне бы вьюгу, чтоб убаюкала.
мне бы звезды, чтоб осветить твой путь, мне б увидеть сон твой когда-нибудь.
мира переступает босыми ступнями по обрыву и неотрывно смотрит во тьму ночную, щурится подслеповато, словно видит там кого-то, она лишь жаждет видеть, в чудо поверив, что искорки пламени в ночи взыграют, обогрев её своим дыханием, но армана всё нет, дракон не прилетит вовсе, понапрасну ждет дева юная своего губителя.
мира «видит» ветер и пускает воздушных змеев целый вечер. так проще не думать. в одиночестве. ей кажется, что она провинилась во всех смертных грехах, ношу непосильную себе на плечи взвалив, принцесса кается в голос, печаль свою убаюкивая, моля простить свою ошибку и в человечность уверовав. и на той грани готова снова шагнуть на встречу волнам, как несколькими днями ранее, на авось возлагая свою судьбу, - вдруг услышит чутье звериное, повернутся крылья в ее сторону, курс свой изменив. часы сливаются в минуты, а секунды призрачны. она упускает тот момент усталости, когда оказывается на земле, сжавшись в комочек как котенок. призрачная надежда гаснет с первыми лучами солнца. рассвет. он оставил её одну, не забрав и зверька своего, под боком ее ворчащего от недовольства на хозяина, не одно столетие бывшего рядом с ним. она была слишком капризна, не заметив того поворотного шага, на который пошел ради неё арман, прекратив давно быть самим собой, одновременно обретая лучшую часть себя, это она виновата, что пробудила в нём чувства, позабытые со времен мальчишки, узревшего смерть. мирославе страшно, впервые в своей жизни она боится пустоты, боится не за то, что останется вовеки одна на этом острове, забытая всеми живыми и мертвыми, да и богами старыми, нет, она страшится одного, - что милый сердцу друг сгинул в небытие, распрощавшись со своей жизнью… и с нею. волшебная песня призыва заклинанием своим звучит в ушах, а что если, но нет, звать его таким образом будет слишком жестоко, он сам должен решить, поэтому отголосками музыки станут капли дождя, ритм свой барабанный отбивая дробью – кинжал меж ребер.
так, в слезах и отчаянии, мира засыпает, и снятся ей драконьи сказки о десятках поколений людей, ставших монстрами, и чудищ, обратившихся в людей, но так и не вернувшихся с края небес, выбирая свой путь пропащих. огонь, пришедший с небес. цветы умирают в огне. пепел укрыл своим покрывалом землю, оставив позади лишь мрак. всё её близкие мертвы. всё мироздание зиждется на одном позвонке – драконьем, и он шатко падает. древние руны изученные сливаются в одну нить тонкую – судьбу. хаос всех тревог следует за ней по пятам даже в сновидениях, и с жалостным криком мира просыпается на шелковых подушках. по привычке потягивается, ища поблизости темные волосы потомка огромных ящеров, и смутно осознает, что и армана быть здесь не может, как и то, что засыпала не в комнате, так долго и тщательно обустраиваемой ими. но это значит лишь одно… на краю скалы стоит он. вернулся! сердце пропускает один такт, и мира вскакивает, спотыкаясь неуклюже на ходу о собственные одеяния, лишь бы видение не рассеялось сизой дымкой дня. бежит ему навстречу, замирая за секунду до прикосновения, помня о последствиях, в чертах лица отшатнувшегося на самый край от нее мужчины ища что-то, под взглядом пристальным замирая и умирая. пугает не мудрость не по годам для столь кажущегося молодого тела, пугает решимость в его взоре.
- арм-анн, я… прости меня. руки тянутся к рукавам рубахи, кусочек тепла урвать стремясь, но встречают стену непоколебимости и хладного равнодушия. он отворачивается от нее, спиной становясь, землю из-под ног выбивая, и не боясь удара, доверяя, но отпуская. а мире и не нужна вовсе эта свобода.
- я понял одно - тебе не место здесь, принцесса, – горечь усмешки она чует и так. - возвращайся в свою лодку и уплывай прочь, словно и не было никогда этого острова, не было нашего мира, нас не существует. игорь бороздит океан неподалеку, пару часов пути, и вы встретитесь вновь, ты обретешь счастье со своим женихом, как и хотела, как мечтают все девы из поколения в поколение. семья, мира, она ведь превыше всего для тебя, и это правильно. а век бед не для тебя. ты и не хотела быть здесь никогда, не обманывайся сама и мне голову не дури. забудь, как в кошмаре твоем утреннем, считай, что я был сновиденьем, и останусь для тебя преданием.
слова заостренные колют, режут и на камни острые бросают. всё не так, глупое ты чешуйчатое.
- но я не хотела, это было глупо, арм-анн, послушай меня, пожалуйста!
но он уже глух и слеп. отправив её в далекое странствие, уходит сам, всё дальше и дальше. перечеркнул прошлое, как и говорил. так легче летать в вышине. так легче стремиться к земле. так легче.
- уходи. он ждёт тебя. а я – уже нет.

× × ×

× × ×

Frederica Tate, banshee

I know you didn't bring me out here to drown,
so why am I ten feet under and upside down?

alastor moody // аластор грюм // чистокровный // аврор в мм // frank grillo

If I could just see you everything would be all right
If I'd see you this darkness would turn to light